Публикации

В докладе, подготовленном коллективом Проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики (ПУЛАП) НИУ ВШЭ, представлен анализ существующих механизмов взаимодействия органов государственной власти с общественными институтами, позволяющих выявить нарушения коррупционной направленности при осуществлении полномочий в отношении субъектов предпринимательства. Установлены ключевые проблемы существующих механизмов работы с обращениями, поступающими, прежде всего, в адрес правоохранительных и контрольно-надзорных органов. Впервые представлены оригинальные разработки по построению цифровых платформ как каналов взаимодействия, сочетающих информационные функции с управленческим контролем органов власти в отношении должностных лиц, осуществляющих коррупционно-опасные функции. Представлены новые подходы к алгоритмам взаимодействия с общественными институтами в целях детального информирования органов власти о проблемных сферах государственного регулирования и правоприменения, порождающих коррупционные риски в отдельных направлениях и отраслях хозяйственной деятельности.

Статья содержит обоснование необходимости для российской конституционно-правовой науки обратить пристальное внимание на современные антикоррупционные стандарты, которые проникают в нормативную ткань властеотношений как предмета конституционно-правового регулирования. Этому процессу не только не следует препятствовать, но необходимо развивать его, адаптировать к традиционному отечественному государствоведению, вводить в широкий научный оборот соответствующие понятия и проблемы. Высказывается гипотеза о том, что реализация международных антикоррупционных обязательств может выступать реалистичным способом оптимизации отечественного конституционного законодательства и практики.

В данном материале приводится пример положительного влияния оценочного механизма ГРЕКО как авторитетного института Совета Европы на развитие российского конституционного законодательства. Четвертый оценочный раунд ГРЕКО посвящен теме в значительной степени имеющей конституционно-правовое содержание (Предупреждение коррупции в отношении членов парламента, судей и прокуроров). Это не уникальная ситуация, поскольку на предыдущем оценочном раунде ГРЕКО исследовалась, среди прочего, прозрачность финансирования политических партий, а до этого – вопросы иммунитетов должностных лиц от уголовных преследований и прочие проблемы с выраженным конституционно-правовым компонентом.

Приводится краткий анализ основных положений Доклада ГРЕКО, составленного по итогам Четвертого оценочного раунда. В частности, подчеркивается ряд рекомендаций, которые касаются опасений ГРЕКО в отношении нарушения баланса властей при осуществлении контрольных антикоррупционных мероприятий в отношении федеральных парламентариев, а также в рамках механизма назначения на должности федеральных судей. По аналогии с реализацией рекомендаций Третьего оценочного раунда ГРЕКО в отношении прозрачности финансирования политических партий делается предположение, что Четвертый оценочный раунд Российская Федерация с формальной точки зрения пройдет достаточно успешно. Однако в отношении содержательной работы по учету рекомендаций ГРЕКО можно прогнозировать наличие определенных сложностей, в виду чего видится потребность налаживания более интенсивного обмена позициями специалистов в этой области.

Для того, чтобы конституционалистам и другим заинтересованным экспертам  было удобнее вести исследование данной проблематики, в статье приводится краткий  анализ последовательности реализации всех оценочных раундов ГРЕКО по России со ссылками на первоисточники. Последовательность основных суждений в настоящем материале базируется главным образом на использовании формально-юридического и сравнительного методов.

Статья посвящена такому актуальнейшему для современного общества явлению как так называемые ≪Fake news≫. В основу анализа указанного явления положен опыт Малайзии по установлению уголовной ответственности за действия, связанные с распространением и созданием Fake news, а также приводятся рассуждения автора о возможности и целесообразности появления такого акта в Российской Федерации.

Предлагаемая к ознакомлению работа является сочинением студента Русского Юридического Факультета в Праге Г.Н. Смирнова, представленным на соискание золотой медали Факультета в апреле 1927 года под названием: «Сочинение на тему «О форме виновности в уголовном праве» (под девизом: «Лучше оправдать десять виновных, чем осудить одного невиновного»)». Она посвящена комплексному и всестороннему изучению вопроса вины и ее форм в уголовном праве России, Германии и Чехословакии, а также положений доктрины указанных государств по данному вопросу.

Статья посвящена политико-антропологическому анализу феномена «восстание советских масс» как результата революции начала 1990-ых в СССР, освободившей общество от советских партийно-государственных оков. Восстание советских масс — это выход советских масс на авансцену общественно-политической жизни постсоветской России и вертикальное вторжение советской номенклатуры в публичную власть нового государства. Представлен сравнительный анализ онтологических черт «человека массы» Х. Ортега-и-Гассета и «простого человека советского». Показано, что составивший подавляющее типологическое большинство во всех правящих и управляемых социальных слоях и группах «человек советский», приверженный государственно-патерналистской ориентации, имперскому синдрому и персонифицированному восприятию власти, стал одним из определяющих политических акторов. Это создало благоприятные социальные условия для развития постреволюционного политического процесса не по пути к демократии, а в направлении формирования персонифицированного неоавторитарного режима корпоративного типа.

Статья посвящена анализу роли института выборов в легитимации публичной власти в зависимости от типа правящего политического режима. Распределение форм правления в современных государствах позволяет сделать вывод о том, что в подавляющем большинстве государств определяющую роль в типологии легитимации публичной власть призван играть института выборов в соответствие с политической практикой его реализации. В государствах с правящими режимами минимально электоральной и более развитых форм демократии честные, свободные и состязательные выборы служат ключевым механизмом обеспечения демократической рационально-правовой легитимности публичной власти. В недемократические государства с правящими авторитарными режимами диктаторского типа и неоавторитарными режимами институт выборов целенаправленно деформируется посредством искажения правовых основ избирательного законодательства и использования электоральной коррупции в процессе избирательных кампаний. В таких государствах выборы превращаются в мероприятия по плебисцитарной легитимации с симуляцией состязательности, которые имитируют рационально-легальную легитимацию публичной власти в комплексе с ее манипулятивной харизматической и этатистской идеологической легитимацией.

В статье анализируется вопрос  о том, когда и при каких условиях залог или независимая безотзывная банковская  гарантия исключают состав мошенничества. Описываются конкретные факторы,  сочетание которых не позволяет квалифицировать деяние как хищение при наличии  данных способов обеспечения исполнения обязательств

В статье рассматривается проблема квалификации продолжаемых преступлений при частичной реализации конкретизированного умысла. Главная цель исследования заключается в поиске ответа на вопрос о том, в каких случаях подобная деятельность должна рассматриваться как оконченное преступление, а в каких как покушение на преступление. Автор статьи выявляет логические противоречия в теоретическом обосновании правил квалификации продолжаемых преступлений при частичной реализации конкретизированного умысла и анализирует российскую судебную практику. Достижение заявленных результатов исследования обеспечивается применением диалектического метода научного познания, а также рядом иных частнонаучных методов: обобщения, анализа, индукции и дедукции. Сделан вывод, что фактически продолжаемое преступление может продолжаться и после наступления момента его юридического окончания: если лицо с конкретизированным умыслом намеревалось похитить по частям денежные средства в размере более 1 млн руб. (в особо крупном размере), и ему удалось похитить денежные средства в размере, превышающем 1 млн руб., содеянное следует считать оконченным преступлением в особо крупном размере, даже если при этом цель завладения всей суммой, которую он собирался похитить, достигнута не была. В статье также обосновывается, что в подобных случаях нет необходимости дополнительно квалифицировать как покушение неудавшуюся попытку хищения, при которой лицо было задержано — все это деяние охватывается составом оконченного хищения, в котором юридический момент его окончания наступил раньше, чем фактический.

В настоящей статье приводится обоснование комплексности категории открытости власти в российской правовой науке. Наиболее важные для правовой доктрины проявления открытости власти связаны с идеей идеологического плюрализма, конституционным правом граждан на правительственную информацию, а также с актуальной сегодня управленческой технологией открытого правительства. Все указанные аспекты открытости власти имеют совершенно разное воплощение в текущем законодательстве. Однако эти направления правового регулирования достигнут своих целей только в случае, если все гарантии открытости власти будут действовать в единой системе, начиная с наиболее фундаментальных.

Анализируется процесс регенерации номенклатуры как правящего социального слоя постсоветской России после революционных событий 1990-х гг. Номенклатура не государственная бюрократия и не меритократическая элита, а социальное явление, порождаемое и онтологически присущее советским политическим режимам. Процесс регенерации начался с заполнения представителями советской номенклатуры структур новой российской власти. Этому способствовала «приватизация по-российски», которая привела к формированию номенклатурно-олигархических кланов. Эти кланы, их борьба за власть и ресурсы составляют основу жизнедеятельности российской номенклатуры. В период второго срока президентских полномочий Б. Ельцина существенно интенсифицировался процесс «скупки государства» номенклатурно-олигархическими группами, усилилась инкорпорация их представителей и лоббистов в органы исполнительной и законодательной власти. Операция «преемник», в результате которой в 2000 г. президентские полномочия получил В. Путин, ознаменовала окончательное становление номенклатурно-олигархического режима как правящего в постсоветской России и закрепление российской номенклатуры как господствующего социального слоя.

Статья посвящена анализу явления, которое принято обозначать понятием «варварство» и которое и сегодня не ушло из общественной и политической практики. В центре внимания авторов находится так называемое «вертикальное варварство». В отличие от варварства «горизонтального», известного еще с древнейших времен, варварство этого типа ассоциируется не с прямым столкновением народов, а со сложными социальными процессами, в первую очередь с мощной вертикальной мобильностью и резким расширением доступа широких общественных слоев к достижениям цивилизации.

Как полагают авторы, зарождение «вертикального варварства» связано с феноменом, описанным испанским философом Хосе Ортегой-и-Гассетом как «восстание масс». Речь идет об одном из важнейших социальных и культурных сдвигов в истории человечества, когда вследствие развития демократии и индустриальных технологий было создано новое пространство для существования людей, выведшее на авансцену общественной и политической жизни «человека массы». В результате «восстания масс» в первой половине ХХ в. по Европе прокатилась волна «вертикального варварства», приведшая к установлению в ряде европейских стран фашистских, нацистских и правых авторитарных режимов. После окончания Второй мировой войны произошел откат первой волны «вертикального варварства», и началось формирование общества потребления, в котором «массовый человек» из агрессивного субъекта политики превратился в относительно пассивный ее объект.

Наблюдаемая в последние годы политическая активизация «массового человека» интерпретируется авторами как новая волна «вертикального варварства». За этой новой волной, по их мнению, стоит страх и раздражение «массового человека», не сумевшего приспособиться к резкому расширению пространства своей жизни и качественному изменению социальной сферы, вызванными развитием демократии и технологической революцией конца ХХ – начала XXI в. Ситуацию усугубляет отсутствие должного внимания к происходящим сдвигам со стороны политических сил и структур, порождающее у «массового человека» ощущение «покинутости» властью и государством, что побуждает его восставать против сложившегося порядка, бросая вызов современной цивилизации.

Our era is closely connected with the ‘digital revolution’ that has irreversibly extended humanity’s capacity for progress. This is especially clear when one compares the digital revolution with innovations across the entirety of human history. Meanwhile, the topic of ‘barbarism’ remains on political agenda; this is a phenomenon antithetical to civilisational achievements. Barbarism is mentioned when discussing extremely aggressive inter-ethnic clashes and inter-religious conflicts and is used conceptually to signify destruction of historical and cultural monuments. Barbarism is also discussed in reference to something else: as a by-product of a contemporary civilisation that oversimplifies culture, the dissemination of ideas about the world, and the realities of humanity, and does so at the level of collective consciousness. The topic of barbarism is important for contemporary scientific agendas. Sociologists, psychologists, and ethnologists study issues relating to barbarism and try to find an explanation for its social roots, in order to better understand the nature of ethnic and religious conflicts, and the psychology behind terrorism. In this essay, we will approach barbarism from an academic point of view, as a complicated socio-cultural and political phenomenon, which has appeared across historical eras, regions, and civilisations in different ways. We examine two concepts of barbarism: the first, horizontal barbarism, which is closer to traditional interpretations of barbarism. The second is ‘vertical barbarism’ (Rathenau in Ortega y Gasset, 1929), which entails making social realities rougher, simpler, and more primitive. Whereas the first notion is related to direct clashes between different ethnic groups, religions, and civilisations, the second concept refers to complicated social processes, primarily involving powerful vertical mobility, with increasing opportunities for different groups of people to gain access to the advanced achievements of human civilisation. The contemporary era is unique: despite the massive technological progress associated with globalisation, which many argue is supposed lead to the unification and standardisation of social reality, discrepancies between social and economic patterns of life Dialogue of Civilizations Research Institute 2 remain, and different civilisations and political regimes interact with one another in complicated ways. In our research, we do not consider barbarism some sort of evil personified by ‘bad guys’, a notion that contradicts and hinders the ongoing progress of human civilisation. Such an approach might result in the illusion that barbarism can be easily eliminated. Adhering to such a fallacy must be avoided so that accurately informed decisions can be made. For the authors, barbarism, whether it is ‘horizontal’ or ‘vertical’, is a phenomenon inseparable from human civilisation’s development, and in most cases, is neither reactionary nor a ‘force of reaction’. The progress of human civilisation, while reducing the likelihood of barbarism, creates certain conditions for the its sudden appearance in unexpected and illogical circumstances. That is why the main goal of this essay is to understand the processes that lead to barbarism, and how barbarism can be weakened. We see the fight for the diminished influence of barbarism, and its consequent marginalisation, as a complicated process, based on a deep understanding of the mechanisms of barbarism’s evolution. Thus, we employ a historical approach that makes it possible to better understand the reasons for the increase in barbarous activity and helps reveal the characteristics of its evolution. The essay begins with a theoretical analysis of the phenomenon of socio-cultural and political barbarism. Then we analyse this with reference to specific historical periods,countries, and regions.